Татьяна Янковская
…Уверена, что её признание будет только расти, что время не удалит, а приблизит к нам Катю Яровую, позволив, наконец, разглядеть и оценить человека и поэта в полный рост. |
…Уверена, что её признание будет только расти, что время не удалит, а приблизит к нам Катю Яровую, позволив, наконец, разглядеть и оценить человека и поэта в полный рост. |
Александр КУВАКИН |
Очарование внутренней свободы (Екатерина Яровая)
Человек – это и душа, и воля одновременно. Катя – одно из тех звездных созданий, что дарят нам дыхание жизни для того, чтобы помнили, откуда мы родом. 1983-й. Страна вот уже год как без Брежнева. Чтобы сегодня кому-то хоть как-то объяснить, какое это было время в СССР – с 1964-го до 1982-го, – не хватит, пожалуй, ни времени, ни сил. Мы, родом из этого времени, его, можно сказать, итог, встретились в Литературном институте. В 83-м возник наш курс. – Ты хоть понимаешь, что происходит? Какая бездна впереди? – горячится Катя Яровая в кафе «Лира», куда мы зашли после ошанинского семинара. И хотя нашему знакомству немного времени, мы стали душевно близки, так, как будто друг друга знаем давным-давно. – Катя, да ведь это Россия, – успокаиваю её. – Здесь испокон века бездна на бездне. Ты же лирик, а русская лирика всегда у бездны на краю. – Нет, как тебе это нравится – все снова трясутся от страха, – не успокаивается она (а на дворе андроповское «закручивание гаек»). – Но ты же сама написала про «родину-мать»: «сурова наша мать», ты же понимаешь, что у народа руки связаны. Что он может? – Нет, всё-таки до тебя не доходит – если все стряхнут сон послушания, то всё изменится. Я смотрю на неё – взволнованную, прекрасную в своём праведном гневе, очаровательную в этом порыве негодования, и убеждаюсь, что Катя права. Но что делать с этой правдой? – Поэзия, – говорю ей, – выше правды. – Да, да, – после короткой паузы соглашается она. Но соглашается как-то неуверенно. Словно не смиряясь, что и земная правда, да и её праведный гнев всё-таки поэзии не выше. В ней удивительно сочетались душевная хрупкость, очарование внутренней свободы с твёрдой, порой металлической решимостью социального гнева, неприятием «замороженности», разлитой по всему обществу. Когда на семинаре звучала её гитара и её голос, менялась сама атмосфера «боевых» поэтических схваток. Непримиримых «творцов» объединяла её музыка и сразу возникавшее при звуках первых аккордов ощущение несомненности правоты и этого голоса, и этих слов, и самого исполнителя. В конце концов, и этого, неповторимого в своей хрупкости и нежности тембра. Ей необходимо было много успевать. Воспитание дочери, концерты, поездки по городам плюс институтские лекции. На всё это едва хватало времени, поэтому рядом с ней всякий ощущал себя в состоянии цейтнота. Да и место её в аудитории нашего курса часто оставалось пустым. В середине 80-х в институт пришёл новый ректор – Владимир Егоров. И инициировал выездные дни Литинститута. Первым городом стал Смоленск. И весной мы небольшой группой (в том числе и Катя) поехали выступать. Знать бы, какой вечер, какая ночь ожидали нас в день отъезда! И если бы Катя сама предупредила! Была бы сейчас у нас на руках та бесценная запись… Но увы! Расположившись в купе и согревшись чаем, Катя расчехлила гитару. Тронула струны, подтянула колки, попробовала несколько аккордов. И без всякого объявления дала концерт! И какой! Два часа безудержной энергии, абсолютной свободы, два часа песенного фейерверка. В ту ночь она была, как никогда, вдохновенна. Такой я её не видел ни до, ни после этого купе.
Жить в рабстве так же сладко, как спать ребёнку в мокрых пелёнках.
Она перебрала весь свой «политический» репертуар, где досталось всем – и «послушному» народу, и бесконечно далёкой от народа власти со своими «специфическими» вождями, и бессовестным пропагандистам давно протухшей идеологии. Она исполнила всю лучшую свою лирику от «Не музыкант и не певец// Поэт бродячий» до «Не упускай меня сквозь пальцы как песок». Это был полный триумф её поэзии, её песни. И в общем-то стало центральным событием для участников тех Дней Литературного института в Смоленской области. Хотя мероприятий, несопоставимых по масштабу и количеству зрителей, в те дни прошло немало.
Если песня от губ отлетает,
Катины песни никуда не исчезли, они с нами, они в нас.
|
Сегодня, в день смерти Кати, публикуем откровенные, пронзительные воспоминания Татьяны Зуншайн, которая волею судьбы стала для Кати семьей, другом и сиделкой в самый тяжелый период Катиной жизни. Низкий поклон тебе, Танечка, за эти три с половиной месяца и за этот рассказ!
И еще одно важное событие в память о Кате накануне 30-летия со дня ее смерти. Наконец вышел в свет долгожданный третий том Антологии «Уйти. Остаться. Жить», посвящённый безвременно ушедшим поэтам. Среди них в книге представлена и Катя Яровая – подборкой стихов и замечательными статьями Евгения Евтушенко и Елены Семёновой. Ее лицо проступает среди звезд на обложке книги. Благодарим творческую команду Антологии Бориса Кутенкова, Николая Милешкина и Елену Семенову и желаем успехов в их благородной миссии! Книга вошла в топ-лист Экспертного сообщества Международной ярмарки интеллектуальной литературы non/fiction№24, недавно прошедшей в Москве. Подробности проекта и заказ книги по ссылке: http://wyrgorod.ru/shop/details_13331.html
Внимание! Презентация книги состоится 17 декабря в 15.30 в «Книжном клубе» по адресу: Москва, Покровский бульвар, 6/1.
Здесь также будет возможность ее купить.
Как правило, накануне Катиных памятных дат (12 декабря и 15 апреля) начинает что-то происходить, связанное с ее именем. Вот и сейчас, в преддверии 30-летия со дня ухода Кати, в Новосибирске, городе, где закончился ее земной путь, в Театре Арт-Усадьба с успехом прошла премьера спектакля «Святая Валентина», в котором звучит стихотворение Кати «Как боятся стихий…» На память зрителям осталась программка с полным текстом стихотворения. Благодарим драматурга Алену Гузееву за идею использовать в пьесе стихи Кати Яровой, а также режиссера Николая Навроцкого и актрису Ирину Богирову. Желаем дальнейших успехов спектаклю и всей творческой группе!